Древнерусские амулеты-змеевики

Амулеты-змеевики - круглые подвески, совмещающие на своих сторонах ортодоксальный христианский извод и образ человека, с радиально исходящими из него змеями, традиционные литургические воззвания и уникальное магическое заклятье. Своей структурой и опытом бытования эти изделия отличаются от стандартных памятников ординарного магизма.

Привычные образцы народного двоеверия никогда не имеют четкого равенства тематических мотивов. Как правило, магизм, опирающийся на остаточную первобытность, не соотносится на равных с христианством: многие языческие амулеты долгие годы сохраняются в первозданном облике без дополнения содержания. При обращении к христианству магизм не вступает с ним в диалог, а бессознательно заимствует формы, наполняя их своим смыслом: так поздниебытовые обряды реализуют себя на церковном материале, к примеру, переводяпростую икону в ранг идола. Редкие исключения не меняют общей картины: изображаемые между рогов лунниц кресты не влияют на магический характер этих памятников. Змеевики равным значением своих сторон демонстрируют внутреннюю связь, семиотический диалог обеих композиций, каждая из которых выступает в нем «от своего имени». Этим удается невозможное: христианское изображение сохраняет традиционный богословский смысл, а образ созмеями претендует на значимость канонического смысла.


Магическая атрибутика строится на простых, легко узнаваемых образах, нехристианские изображения змеевиков сложны и загадочны: композиция со змеями, лишь в частном варианте похожая на образ Медузы Горгоны, не встречается в художественной традиции нигде, кроме этих памятников. Повторяющиеся магические формулы известны и узнаваемы. Заклятье со змеевиков воссозданное по нескольким образцам, не содержится ни в одном средневековом сборнике заговоров и заклинаний.


Магические амулеты и обереги стали известны благодаря раскопкам курганов и кладов. Змеевики практически не помещали в захоронения и не включали в составы кладов.

Одинаковые магические артефакты делались из одинаковых, как правило, недорогих материалов. Змеевики исполнены из различных металлов и полудрагоценных камней. Такой диапазон свидетельствует о принадлежности данных памятников разным общественным слоям. Кроме того, надписи на дорогих амулетах называют своих хозяев по именам, игнорируя их социальный статус, подобные проявления не свойственны иерархическому средневековому мышлению.



Не вполне ясно отношение к змеевикам Православной церкви: как магические амулеты они для нее неприемлемы - в XIX в. оценка змеевиков изучавшими их представителями Церкви была крайне негативной. Но в Древней Руси змеевики, очевидно, обладали определенной легитимностью. Многие из них найдены в ризницах соборов; а один яшмовый образец был отдан в божницу Троице-Сергиевой лавры Иваном Грозным. В том же храме хранилась иконостас врезанным в центр змеевиком. К некоторым из них с симпатией относились церковные иерархи: один змеевик принадлежал долгое время православным полоцким епископам, а другой использовался в качестве панагии при богослужениях. Магический статус змеевиков несомненен: об этом говорит как расшифровка формулы, так и свидетельства владельцев этих амулетов.


К этому можно добавить, что, если другие медальоны раскрывают свое значение в комплексе с иными украшениями, змеевики при обретении всегда одиноки и не нанизаны ни на цепь, ни на шнур, ни на иное приспособление для ношения. Поэтому невозможно наглядно понять, какая их сторона считалась
лицевой .

Древнерусские амулеты-змеевики являются довольно частыми археологическими находками на древних городищах и, потерянные владельцами,в случайных местах. Количество этих находок за последние 200 лет накопилось большое, и вряд ли все их в настоящее время можно учесть, таккак некоторые находки не публиковались и, может быть, даже не упоминались в литературе, другие были снова утеряны, хотя о них имеются сведения в периодической печати. В XIX в. находимые случайно змеевики попадали прежде всего в частные коллекции. Так были созданы собрания Д. И. Прозоровского, А. А. Бобринского, И. И. Толстого, М. П. Погодина,Б. И. и В. Н. Ханенко, В. В. Тарновского и др. Наиболее ценные золотыеэкземпляры были переданы в Эрмитаж и в Минц-Кабинет Казанского университета. Большинство этих собранных в XIX в. экземпляров неимеет никаких научных паспортов, за исключением разве только указаний на топографические ориентиры находок: Киев, Чернигов, Смоленск, Новгород, Казань, Рязань, Белгородка, Вятская губерния, Куликово поле.

Название «змеевики» объединяет множество памятников, имеющих богатую историю, связанных между собой сложными отношениями. Древнейшие из них - круглые металлические амулеты - содержат на одной стороне изображение человеческой головы с исходящими из нее змеями (число змей: 5, 6, 7), а на другой - hystera-формулу. Христианских изводов на таких образцах нет.


Сегодня нельзя сказать, какой изначальный смысл имело изображение человеческой головы со змеями. Достаточно констатировать, что около Х в.17 этот, несомненно, магический образ появился в пространстве византийской культуры в готовом виде, не неся на себе следов продолжающегося становления. Постоянное присутствие hystera-формулы заставляет признать наличие связи между изображением и содержанием этого заклятья. Обычай передачи заклинания начальными словами, очевидно, предполагал, что этот текст был известен в среде, для которой предназначались такие змеевики.


Нетрадиционная для Византии круглая форма этих подвесок, не вызывающее отвращения изображение змей, солярный характер композиции, встречающиеся астральные знаки, а также сведения по истории хождения отдельных памятников указывают на Малую Азию как на родину таких изделий. А обращение hystera-заклинания к матке заставляет предположить за ними медицинские функции.

В Византии эти амулеты видоизменяются: число змей на них несколько увеличивается (6, 7, 8), и на одной стороне появляется извод святого всадника, поражающего женовидного демона.


На первый взгляд, это привычное совмещение змеиного гнезда и христианского извода на разных сторонах одного круглого медальона. Однако данные образцы несут на себе следы, выдающие их промежуточное положение в истории развития змеевиков. Во-первых, этот извод не может считаться до конца каноничным: рожденный в гностической среде образ святого конного воителя был принят Церковью только в значении Георгия-драконоборца, и указанное изображение основано не на канонической иконографии, а на художественной традиции магических амулетов первых веков н. э.

Во-вторых, на этих изделиях как ранних змеевиках hystera-формула нередко находится на противоположной змеиному гнезду стороне. В-третьих, иконография этих амулетов мало разработана: змеи на них часто заменяются змеевидными отростками, а иногда все змеиное гнездо изображается схематически, образ святого всадника не выстроен структурно и лишен монументальной четкости, отличающей церковные изображения святого Георгия.


Возможно, эти изделия демонстрируют объединение экзотических амулетов с византийскими оберегами: святой всадник, поражающий копьем женовидного демона, - самый распространенный сюжет эллипсовидных амулетов VI-VП вв. н. э.18 Сложно определить значение таких памятников. Очевидно, что в них нет внутренней оппозиции сторон, отличающей последующие змеевики.

Змеевидная композиция, как и сам тип амулета-змеевика, имеет византийские истоки. Устойчивая основа всех разновидностей змеевидной композиции — человеческая голова, окруженная змеями, несомненно, представляет собой результат иконографического развития популярного античного мотива — головы Горгоны Медузы, имевшей,так же как и средневековая змеевидная композиция, талисманический характер, причем в обоих случаях изображенный персонаж трактовался как демонический, наделенный вредоносной силой.

Изображения головы Горгоны Медузы в античном искусстве нередки,в частности, их много на перстнях-печатях. Отметим, что на позднеантичных геммах изображение Горгоны Медузы могло носить характер оберегаот болезней, т. е. исполнять ту же функцию, что и позднейшая змеевидная композиция. Так, на гемме II-III вв. н. э. с изображением Персея, несущего голову Медузы, имеется надпись: «Беги, подагра, тебя преследуетПерсей». Изображения головы Горгоны встречаются и на монетах (например, архаические медные монеты Ольвии). Нередко головы Медузы изображались как украшения воинских панцирей или щитов; в такомслучае они представляли собой амулеты, вредоносное действие которых было направлено против врагов владельцев доспехов. Панцири с подобными изображениями представлены в ранневизантийском искусстве (резная кость). Эти изображения указывают на один из путей, по которым античная иконография Горгоны Медузы могла переходить в искусство эпохи средних веков.


   В византийском сатирическом диалоге Х в. «Патриот или поучаемый»содержатся любопытные данные о том, какие представления связывались с Горгоной, а также с амулетами, изображающими ее голову.


«Триефонт: Ответь, друг мой, что за польза от Горгоны, и для чего богиня (Афина) носит ее на груди?
Критий: Для устрашения и для отвращения опасностей; Афина с еепомощью вселяет во врагов ужас и клонит победу, куда пожелает.
Триефонт: Так значит, Совоокая (Афина) необорима только благодаряГоргоне?
Критий: Конечно!
Триефонт: А почему же тогда мы, желая стать непобедимыми, подобноАфине, сжигаем бедра быков и коз не Горгоне-избавительнице, а богам,которым она дарует силу?

Критий: Горгона, Триефонт, не может, подобно богам, оказывать
помощь издалека, но хранит только того, кто носит ее на себе» 5.


    Здесь содержится ясное указание на принадлежность Горгоны к низшим мифологическим персонажам: отмечено и то, что амулет с ее изображением действует только тогда, когда он находится на владельце, и то, какое воздействие приписывалось голове Горгоны. Приведенный текст демонстрирует очень конкретный, утилитарный, близкий простонародному взгляд на амулет. Столь длительное сохранение представлений о магическом значении головы Горгоны свидетельствует о том, что эволюция этого мотива в змеевидную композицию, вполне вероятно, носила характер непосредственной и органичной преемственности.

Изучение змеевиков и выяснение связи их с народными апокрифамивызвали публикацию многочисленных заговоров, оберегов и спасительных молитв. Одни из них были опубликованы Е. Ляцким. Он обратилвнимание на имя одиннадцатой трясовицы — Глядеи: «Та буди всех проклятие: в нощи спать не дает, многие беси к тому человеку приступаются и с ума его сбрасывают, и спать не дают: на месте не сидит»