Дождинки

15/28 августа, 16/29 августа

Магические действия в последний день жатвы, означавшие завершение уборки урожая и приуроченная к ним праздничная трапеза. Самый распространенный обряд был "завивания бороды" - последних несжатых колосьев и ритуально магические действия с серпами. Обряд должен был обеспечить плодородящую силу земли.



Дожинки
Дожинки (дожин, дожни, пожинки, пожиналки, выжинки, обжинки, обжатки, оспожинки, спожинки, вспожинки, Спожиница, Спожин, Госпожинки, Госпожки, Успенщина) - последний день жатвы (чаще всего, дожинки приурочивались к Успению Богородицы или к Третьему Спасу, в который совершались ритуально-магические действия, знаменующие собой завершение уборки урожая. Таким же образом называлась праздничная трапеза в честь этого события.

Дожиночные (жатвенные) обряды исполнялись как после окончания озимой, так и яровой, жатв, иногда при уборке других растений (например, льна). Основные элементы дожиночного обряда были широко распространены у всех восточных славян и заключались в следующем.

При завершении жатвы небольшую горсть колосьев оставляли на поле несжатой. Этот пучок, носивший название "борода", "коза", "козулька", либо "косица", "завивали", "заламывали" или связывали различными способами.

В самом древнем и распространенном варианте стебли растений надламывали и сгибали дугой таким образом, чтобы колосья соприкасались с землей (вологодск., новгородск.). Иногда пучок прижимали к земле камнями (смоленск.). В некоторых случаях закапывали концы колосьев в землю, иногда вместе с куском хлеба (запад.-русск.). Сгибание колосьев до земли могло сочетаться с закручиванием в жгут (сев-восточн. Русск.). "Завивать бороду" и означало скручивать жгутом, сгибать, придавать круглую форму. В последнем случае делать венок, не срезая растения. Известно завивание бороды в одно или несколько колец.

Кроме жгутообразных изготавливали "бороды" в виде "косы" ("косицы"). "Богородице косица - для урожая на будущий год" (костромск.; Славянские древности. 1995. С. 232). Борода - коса (красота) представлялась женским символом и связывалась с мотивом свадебного обряда.

В более поздних вариантах обряда несжатый пучок стеблей связывали узлом (реже - тремя узлами), перевязывали наверху, около колосьев, стеблями, травой, поясом, красной ниткой или лентой. Несжатые стебли образовывали круг, стебли из середины которого сжинали для ритуального последнего снопа (см. Дожиночный сноп). Несжатые стебли круглой "бороды", связанные наверху, представляли собой беседку. Нередко "борода" украшалась цветами (архангельск.); в севернорусских районах для украшения "бороды" использовались старые шапки и лапти. Иногда колосья поверх узла срезались и клались в последний сноп (см. Дожиночный сноп).

"Завитая борода" могла накрываться сверху особым снопиком, имевшим названия: "куколка", "клобучок", "шапка". Сноп изготовлялся из того же жита, что и "борода", и одевался на нее колосьями вниз (вологодск., енисейск., костромск., Нерчинский округ Сибири). Подобный вариант "бороды" сложился под влиянием развитого в этих местах ритуала "дожиночного снопа".

Кроме того, "бороду" могли обкладывать соломой или колосьями (вологодск., вятск., костромск., новгородск.), что представляло собой настил, носивший название "гумешко", "гумно" (вятск.) или ограду, забор, называвшихся "двор" (костромск.). Иногда настил воспринимался в значении постели Илье или Христу, тогда срезанные пучки колосьев раскладывались четырехугольником, ориентированным по сторонам света. "Кто говорит Христу на бородку, а кто говорит Христу на постельку. Устанет, ходя-то, он, батюшко, може и прилечь захочет, може, и на моей соломке приляжет" (владимирск.; Славянские древности. 1995. С. 232). Делали настил и в виде круга - "кружка", раскладывая колосья по солнцу (вологодск., новгородск.), реже изготовляли настилы из цветов (пинежск.).

В северо-восточных губерниях, окончив полевые работы, на последней полосе ставили вертикально крест, свитый из ржи, овса, ячменя, и обкладывали жгутиками из тех же стеблей (вятск.), что получило название бороды - "часовни".

Ритуальное "завивание бороды" выполняла старшая из жниц, либо женщина, пользующаяся всеобщим уважением. Происходило это магическое действие в торжественной обстановке с соблюдением определенных правил. Так, "волотки" (стебли) "завивали" по солнцу; до "бороды" не разрешалось дотрагиваться руками, поэтому ее "заламывали", обернув руку рукавом рубахи или передником. Прикрытая рука служила символом богатства и изобилия, а голая - бедности; а кроме того, чтобы сила зерна не исчезла от прикосновения, а осталась в самих колосьях.

Помимо ритуального изготовления "бороды" дожиночный обряд включал в себя прополку "бороды", вскапывание земли между колосьями и засев зерном (запад.-русск.), хождение вокруг "бороды" (сев.-русск.), полив бороды водой, обливание парнями у околицы деревни возвращавшихся с дожинок жниц, мытье ими рук; кувыркание (катание) по земле, стерне или "завитым" колосьям.

Сюда же включались разнообразные действия с серпами. Их могли разложить вокруг "бороды" (южно-русск.), т.е. магически заключить "бороду" в круг; полить водой. Если серп не резал рук во время жатвы - его "награждали". Награждение серпа заключалось в том, что его "женили". Обычай "женитьбы серпа" совершался по-разному. Серп, начиная от рукояти, обматывали колосьями ржи или пшеницы так, чтобы они, примыкая к острию серпа, как бы с него стекали. После этого серпом несколько раз покалывали землю. В другом варианте в последнюю сжатую гость заматывали либо все серпы, участвующие в жатве, или серп самой старшей жницы, которая его и заматывала. Когда обмотанный в колосья серп оказывался вплотную прижат к земле, жница выдергивала колосья с корнями, подымала высоко над головой и говорила: "Родись, и водись, на тот год не переводись!" или "уродись на тот год вот такой" (московск.; Зернова А.Б. 1932. С. 33).

Кроме этого, у "завитой бороды" совершались гадания. Так, старшая из жниц садилась на землю лицом к "бороде", собирала серпы у всех женщин, брала их за рукояти и бросала через голову. При этом каждая женщина загадывала - доживет ли она и ее родные до следующей жатвы. Серп, воткнувшийся концом в землю по направлению к церкви, предвещал смерть; серп, упавший дальше всех от "бороды", говорил о долгой жизни (рязанск.). Могли гадать и по зернам нового урожая. Говорили: "К этому хозяину приходили бы купить и займовать! Кто зернышко съест, если девушка - замуж идти; если парень - женится; если женщина - дитя родить; если корова - телушку родить; если овечка - двойничков принести!" (вологодск.; Потанин Г.Н. 1899. С. 202).

Отдельным ритуалом можно считать приготовление символического угощения. На положенный внутри колосьев "бороды" камень, изображающий стол, покрытый куском полотна - "скатерью", либо просто на расстеленную на земле ткань, клали кусок хлеба с солью. Иногда хлеб привязывали к "бороде".

Завершался комплекс дожиночных обрядов праздничной трапезой в доме хозяина жатвы. Иногда это сопровождалось внесением в дом последнего снопа (см. Дожиночный сноп) и подношением хозяину венка, сплетенного из колосьев (смоленск.). Основными обрядовыми блюдами на дожинках были: "саламат" - густая каша из овсяной муки с салом и маслом (сев.-русск.), которая по народным представлениям, содействовала плодородию хлебов будущего года; "дежень" - толокно, замешенное на кислом молоке или воде (архангельск., пермск.); пироги с кашей, яичница (у севернорусских - пожинальница), блины, пиво, вино и мед (см. Хмельные напитки).

Дожиночные обряды сопровождались заговорами и жатвенными песнями, исполняемыми в разные моменты ритуала. Во время "завивания броды" пели:
"Уж мы вьем, вьем бороду
У Гаврилы на поли,
Завиваем бороду
У Васильевича да на широком,
У Васильевича да на широком.
На нивы великой,
На полосы широкой,
Да на горы на высокой,
На земли чернопахотной,
На землицы на пахотной".
Или:
"Вейся, вейся, борода,
Бородушка, вейся,
Сусек, наполняйся!"
(Некрылова А.Ф. 1989. С. 315 - 316).

В заговорах и приговорах, направленных на получение в будущем году хорошего урожая, говорилось: "Вот тебе, Илья, борода! На лето уроди нам ржи да овса!" или "Вот тебе, Илья, соломенная борода, а на будущий год уроди нам хлеба грода (много)!" (костромск.; Завойко К. 1917. С. 16-17); "Николе борода, коню голова, пахарю коврижка, жнеюшке папышка, а хозяевам на доброе здоровье" (новгородск..; Герасимов М.К. 1900. № 3. С. 133); "Флор да Лавр, приходите коня кормить" (вологодск.; Зеленин Д.К. 1999. С. 67); "Егорий приходи, коня приводи, и наших коней корми и овечку корми, и коровку корми!" (московск.; Зернова А.Б. 1932. С. 33).

При обливании жниц водой исполнялась песня:
"Пошел колос на ниву,
На белую пшеницу.
Уродися на лето,
Рожь с овсом,
Со дикушей,
Со пшеницею.
Из колосу - осьмина,
Из зерна - коврига,
Из полузерна - пирог.
Родися, родися,
Рожь с овсом!" (Коринфский А.А. 1995. С. 339).

А во время праздничной трапезы следующая:
"Петрушечка господырек!
Отгреби-тко свой роек!
Отсыти ты нам сыты.
Жней за стол усади.
Жней за стол усади,
Пива-меду поднеси!
Ты напой меня, жнею, -
Я те песенку спою".
(Некрылова А.Ф. 1989. С. 317).

В конце дня звучала последняя песня:
"Дожали, дожили,
Оспожинки встретили,
Коровая почали,
Толокна процведали,
Гостей угостили,
Богу помолились!
Хлебушко, расти!
Времячко, лети, лети -
До новой весны,
До нового лета,
До нового хлеба!"
(Коринфский А.А. 1995. С. 340).

Основной ритуальный предмет дожиночных обрядов - "борода" осознавался как "маленький снопик" или "концы соломы с колосьями"; индоевропейский корень этого слова означал понятие "растительности". Известно название "бороды" наименованием "коза" или "козулька". Говорили: "обжинать козу" (рязан.; Селиванов В.В. 1887. С. 49). В русском языке словом "коза" обозначалась любая часть полосы, приходившаяся на долю одного жнеца. На Ангаре "бородку" называли "уру" (Макаренко А.А. 1993. С. 61). Приписывалась "борода" Богу (богова, божья борода), Христу (Христова бородка), Спасу (для Спасителя борода), Богородице (Богородице косица, Покрову Пресвятая Богородица борода (см. Покров Богородицы); разным святым: Илье-пророку (см. Ильин день), св. Николаю (Николина бородка) (см. Николин день), св. Власию (Волосу/Велесу) (см. Власьев день), свв. Флору и Лавру, Козьме и Дамиану (см. Кузьма и Демьян), св. Елене (Елене на косу) (см. Олена-льняница), Егорию Победоносцу (см. Егорьев день) и осмыслялась как жертва им. В некоторых толкованиях "борода" посвящалась полевому хозяину или духам поля (полуднице, полевику).

Обряд "завивания бороды" напоминал ритуальное завивание берез. Изготовление из "бороды" венка сохраняло находящуюся там плодородящую силу зерна, а пригибание колосьев к земле, их закапывание, сев семян из "бороды" служили возвращению земле тех сил, которые из нее ушли в зерновые колосья. Зарывание в землю хлеба с солью виделось дополнительным кормлением земли для прибавления ей сил при выращивании будущего урожая. В оставлении хлеба на камне или ткани внутри колосьев "бороды" заметна подготовка к трапезе, жертвоприношению.

Другие элементы дожиночного обряда также имели магический характер. Прополка "бороды" и мытье жницами рук после жатвы помогали обеспечить "чистоту" посевов будущего года; полив водой "бороды" и обливание жниц предотвращали засуху. Магическими свойствами обладали и предметы, связанные с ритуальной "бородой". Так, камень, найденный под колосьями "бороды" использовался для лечения зубной боли (новгородск.).

Весь комплекс дожиночных обрядов был направлен на сохранение растительной силы снятого урожая на поле, что обеспечивало непрерывность урожаев, соединение уже выращенного с урожаем будущего года, т.е. на обеспечение плодородящей силы земли.

15/28 августа, 16/29 августа

Сноп из последних сжатых в поле колосьев - атрибут дожиночной обрядности. Срезание снопа сопровождалось рядом ритуальных действий и запретов. Сноп обряжали в женскую одежду, использовали для гаданий, ставили под иконы и хранили до Покрова Богородицы, затем скармливали скоту, чтобы уберечь его от зимней бескормицы.



Дожиночный сноп
Дожиночный сноп (последний сноп, пожинальник, обжинок, именинник, мирской сноп, кумушка, соломатник, Солоха, Овсей, спорынья, борода, Иванушка, Христова рубашка, барин) - ритуальный предмет осенних дожиночных обрядов (см. Дожинки), представляющий собой пучок последних сжатых колосьев, определенным образом украшенных.

Дожиночный сноп мог изготавливаться, как после озимой (рожь), так и яровой (овес) жатвы. Для него на поле или на меже (московск.) оставляли участок ("кружок", "ляпачок" - Белозерье) несжатых колосьев, который сжинался в последнюю очередь.

Это обычно делала хозяйка поля (Белозерье) или девушка; пожилые женщины в данном обрядовом действии участвовать не могли.

При срезании колосьев дожиночного снопа соблюдался целый ряд ритуальных действий и магических приемов. Жать его необходимо было молча (отсюда: сноп - "молчанушка", "молчальный"), отказ от речи в данном случае, по поверью, предохранял девушек и женщин от опасного влияния потусторонних сил (духов, демонических существ), в соприкосновение с которыми они вступали, совершая магические обрядовые действия с дожиночным снопом, так как в оставшихся на поле колосьях, по народным представлениям, обитал "дух нивы". Нарушение запрета говорить могло привести к нежелательным последствиям: у девушки, заговорившей во время срезания последних колосьев, жених окажется слепым; у хозяйки, не сумевшей сохранить молчание, будет реветь зимой в хлеву скотина (костромск.)

Колосья для последнего снопа зачастую сжинали иначе, чем при обычной жатве. Так, двигаясь вдоль края оставленного участка, срезали колосья и укладывали горстями по кругу на расстеленную скатерть, чтобы они не коснулись земли (Белозерье). В "гузок" (нижняя часть, комель) снопа вставляли все серпы, принимавшие участие в жатве, объясняя это тем, что зимою не будет замерзать нос (московск.); иногда последний сноп расстилали на полосе и в него клали два серпа таким образом, чтобы лезвия серпов образовывали замкнутый круг. Затем сноп связывался, при этом серпы перекрещивались внутри снопа и торчали наружу острыми концами и рукоятками. Такой сноп назывался "христовой рубашкой" и делался для обеспечения полного достатка в доме (московск.; обычай соблюдался до конца 20-х - начала 30-х гг. ХХ в.).

В восточной части Смоленской губ. дожиночный сноп устанавливался на "обабок" особым образом; при этом делалась "бабка" - десять снопов ставили житом наверх, прислоняя друг к другу и образуя круг; последний сноп, оставшийся без пары ("беспарный") ставили на "бабку" житом (созревшими колосьями) вниз, вверх срезанными корнями, при этом приговаривая, чтобы на следующий год рожь лучше родилась.

В Смоленской и Тверской губерниях "обжинать" последний сноп - "бараду" заставляли девушку, которая срезала "пясточку" (горсть) колосьев и укладывала по кругу, делая так до тех пор, пока не сожнет весь оставленный на поле пучок.

При срезании дожиночного снопа обычно произносились приговоры: "Два поля дожавши, третье запахавши, отдай да положь" (ярославск.); пелись песни:
"Видит наше (мое) око,
Что край недалёко,
Постать не широка.
До краю дожнемся,
Горелки напьемся.
Хозяин - соловейко,
Поезжай за горелкой!
Хозяйка - хляптуха,
Ти готова болтуха?"
(смоленск.; Земцовский И.И. 1970. С. 517).

Последний сноп - именинник, пожинальник, обжинок - делался большим и толстым, связывался специально сделанным "свиточком", либо опоясывался красной лентой (при этом не разрешалось перевязывать сноп, который сжала другая женщина (хотя запрещение не распространялось на пожилых женщин), так как "перевязывавшая, будто бы, "завяжет детей у сжавшей", иначе "спорынью в женщине завяжет" или сделает мужа "бесплодным" (Зернова А.Б. 1932. С. 34); это относилось и к связыванию обычных снопов), украшался цветами и ситцевыми лоскутами, лентами. Нередко снопу придавался антропоморфный вид.

Так, из соломы последнего снопа делали куклу, одевали в кумачный сарафан и головной убор, украшали ожерельями и бусами (саратовск.); дожиночный сноп - именинник наряжали в сарафан и кокошник (пензенск., симбирск.); привязывали к снопу палки или солому, обозначая руки, надевали на него белую насовку (одежду типа сарафана) и кичку (головной убор) (смоленск.); либо накидку (смоленск.). Дожиночный сноп мог выражать своим антропоморфным видом женское или мужское начало, соответственно давалось снопу и "имя": последний сноп, сделанный из ржи в виде человека и одетый в женскую одежду: "саян", рубаху, платок, называли Солохой; сделав из овса другую фигуру и надев на него мужскую одежду: штаны, рубаху, шапку, давали имя Овсей (смоленск.).

Иногда дожиночный сноп, имевший антропоморфный вид, назывался спорыньей (смоленск.), что происходило от традиционного образа спорыни, олицетворявшего собой удачу в работе. Ср. в дожиночной песне:
"Усё лето спорыня,
Усё лето спорыня
С нам на нивушке была.
А теперь спорыня,
А теперь спорыня
Сорвалася сы корня".
(псковск.; Земцовский И.И. 1970. С. 529).

Спорыньей также называли изготовленную в конце жатвы из сдвоенных колосьев особую куклу (псковск.), так как сам раздвоенный ржаной колос имел подобное название. Такой колос, найденный на поле, должен был обеспечить достаток хлеба в доме, поэтому его приносили в избу и клали в передний угол к иконам. Отсюда и приветствие, адресованное жнеям: "Спорынья тебе в дом!" (Белозерье). Название спорыньи происходит от Спорыша (первоначально "спорыш" - двойное зерно или колос; "царь-колос"), являющегося в восточнославянской мифологии воплощением плодородия; его представляли в виде белого кудрявого человека, который ходит по полю, иногда вместе с Богом и раем. Ср.:
"А наш пригонятый
Белый кудреватый,
По полю ходит
Да жней пригоняет.
Мы жали, радели -
Горелки хотели.
"Спасибо, спорышенчик,
Что по полю ходил,
Что по полю ходил,
Что по полю гулял,
Молодых жней пригонял!"
(смоленск.; Добровольский В.Н. 1903. С. 253).

С дожиночным снопом совершались различные обрядовые действия. Его использовали для гаданий: девушка собирала срезанные для последнего снопа "пясточки" (горсти) и складывала в общий дожиночный сноп, если все гости собирались парами, то считалось, что девушка в этом году выйдет замуж, если же "пясть" была лишней - то и девушка останется незамужней; иногда сжатые "грудки" овса собирались в сноп с пересчетом с помощью слов: "чет" и "нечет"; если в снопе оказывалась четное количество "грудок" овса, то считалось, что этот год семья проживет в полном составе; если же выпадал нечет (по поверьям, нечетное число предвещало убыль), то знали, что кто-нибудь в семье умрет или выйдет замуж. Гадали не только по количеству пясток срезаемого хлеба, но и на снопе, связанном из последних сжатых колосьев, что делали, в основном, беременные женщины и незамужние девушки. Женщины, ожидавшие ребенка, садились на сноп и смотрели, кто подползет: если жук - то родится мальчик, мурашка - девочка. Девушки, сидя на снопе, тоже следили, если подползет "козявка" (какое-нибудь насекомое), это означало замужество. По зернам из дожиночного снопа гадали о посеве: из него брали три колоса, отдельно из каждого вылущивали зерна и зарывали в землю в укромном месте. Если быстрее всходили зерна первого колоса, это означало, что лучший урожай даст в будущем году ранний сев; если зерна второго - средний, третьего - поздний.

Кроме гаданий со снопом совершались и другие магические действия. Так, на дожиночный сноп садилась хозяйка и приговаривала: "Ржица-матушка, народи на лето получше этой, а если такой, то не надо никакой" (Некрылова А.Ф. 1991. С. 317). В Никольском у. Вологодской губ. женщина поднимала дожиночный сноп на голову и говорила: "Вот эдакий высокий расти овес на прок!" (Потанин Г. 1899. С. ). В Белозерье по окончании жатвы последнего снопа, жница кланялась на все четыре стороны с приговором: "Овсяная жнивушка, отдай мне силушку на всю студеную зимушку!" (Духовная культура Северного Белозерья. 1997. С. 120). В Чухломском, Кологривском уездах Костромской губ. и в Смоленской губ. дожиночный сноп брался женщиной, которая каталась с ним по ниве с просьбой о возвращении силы: "Нивка, нивка, отдай мою силку". (Добровольский В.Н. 1903. С. 260) (см. Катание/кувыркание по земле).

После срезания дожиночного снопа на поле часто устраивалась трапеза: участники садились, расстилали скатерть и ели (основной пищей была яичница или каша), при этом оставляли небольшой кусок хлеба, который несли за пазухой или в лукошке, а затем клали "Илье под бороду" (см. Дожинки).

"Одетый" таким образом сноп две женщины с песнями и плясками несли на помещичий двор, где одна из них, под исполнение песен, хлестала сноп веником, стремясь обеспечить урожай на будущий год, так как ритуальное магическое действие - хлестание и битье имеет продуцирующую функцию. В Московской губ. последний украшенный сноп также приносился на барский двор и передавался барину за "выкуп" в виде угощения и мелких подарков; в данном случае сноп несла женщина, знающая все песни и умеющая бойко ответить на вопрос.

Украшенный различными способами, либо превращенный в чучело последний сноп несли с поля все дожинщицы вместе; сноп держали, подняв его кверху. При этом пели:
"Ох и слава богу,
Что жито пожали!
Что жито пожали
И в копы поклали:
На гумне стогами,
И в клети закромами,
А с печи пирогами".
(смоленск.; Земцовский И.И. 1970. С. 520).

При возвращении с поля, входя в дом, говорили:
"Жали - пожали,
Три пряди нажали,
Первая прядь - на еду,
Вторая прядь - на семена,
Третья прядь - про запас".
(Пинежье; Некрылова А. Ф. 1991. С. 317).

При внесении дожиночного снопа в избу, происходил ритуальный выгон насекомых, в особенности мух, из дома, что представляло собой "высылание их на небеса за снегом" (Гура А.В. 1997. С. 444).

При этом отмечена вариативность предметов, с помощью которых выполнялись обрядовые действия и различность произносимых приговоров.

Выгоняя насекомых из дома дожиночным снопом - ржаным или овсяным (а также ольховыми ветками, колосьями ржи, березовым веником, хранившимся в избе со времени троицко-купальских праздников), говорили: "Мухи, блохи, вон, хозяйка идет в дом! Ступайте, тараканы, клопы, вон, хозяйка идет в дом" (московск.; Зернова А.Б. 1932. С. 34); "Кишьте, мухи, вон, идет хозяин (т.е. обрядовый сноп) в дом" (вологодск.; Терновская О.А. 1981. С. 141); "Мухи, вы, мухи, ступайте вы вон: мы работу свою кончили, простору нам дайте и волю" (вологод.; Гура В.В. 1965. С. 208); "Клопы, блохи, цыганы (тараканы) вон из избы; скот на двор" (вологодск.); "Рожь с поля - муха в поле!" (смоленск.; Пашина О.А. 1998. С. 156); "Как у нас на поле не осталось хлеба на корню, так и у нас не оставайся ни мух, ни блох, ни клопов, ни тараканов" (петербургск.; Терновская О.А. 1981. С. 142) и т.д. При этом, последним снопом либо мели по полу, либо трижды делали крестное знамение в избе (или просто махали в воздухе). Особенностью данного обряда в Белозерье и Череповецком у. Новгородской губ. были действия, производимые с березовыми прутьями, контактирующими с дожиночным снопом: хозяйка несла с поля домой "пожинальник" под левой рукой корешками вперед, при этом отламывала по дороге три прута березы и втыкала в сноп. Входя в дом, не открывала сама дверь, а ждала, пока ей откроют; проходила с последним снопом в передний угол, где трижды крестилась, вынимала прутики из снопа, ставила "пожинальник" под иконы, а прутиком хлестала различные предметы и всех родных, находящихся в избе с приговором: "Мухи, клопы, блохи и тараканы, убирайтесь вон, а нам хозяевам дайте покой" (Герасимов М.К. 1900. С. 133-134), затем березовые прутики сжигались в печке.

На Смоленщине основным мотивом приговора являлось заклинание зимы и вызывание снега: "Черные мухи из хаты, белые в хату" (Добровольский В.Н. 1906. С. 109) (Ср. в словенской поговорке: "Когда белые мухи летают (выпадает снег), "черные мухи" околевают" (Гура А.В. 1997. С. 445). Изгнание мух в Ветлужском у. Костромской губ. сопровождалось заклинаниями, связанными с мотивом жатвы, которую предстоит совершить самим мухам: "Мы свою ниву выжали, теперь вы ступайте жните" (Терновская О.А. 1981. С. 144). "Таким образом, улетающие мухи приобретают символическую функцию небесных жнецов, участников иной жатвы, совершаемой зимой на небесах". (Терновская О.А. 1979. С. 110).

Дожиночный сноп, вносимый в дом, вешали над умывальником, из которого жницы мыли руки, вернувшись после дожинок. Верили, что руки, вымытые таким образом, не будут болеть (ярославск.). Затем сноп помещали либо в самой избе - в передний угол ("красный", кут, под образа, под иконы, в "судки", на божницу, на "тябло"), на "полавошник", лавку; либо вне избы - на поветь, где он хранился до Покрова Богородицы, когда им "закармливали скотину с осени", т.е. с этого начиналось зимнее кормление скотины в хлевах: сноп раздавали по горсточке всем домашним животным и птицам: коровам, лошадям, овцам, свиньям, курам и т.д. с целью уберечь скотину от возможной зимней бескормицы, болезней и других бед и напастей.

Происходило это следующим образом: хозяйка вставала рано утром "до свету" и накрывала на стол: стелила скатерть, приносила холодец и хлеб, садилась и ела, так как закармливать скотину можно было только на сытый желудок. Затем отрезала по кусочку хлеба каждой скотине, брала с собой последний сноп - "бороду" и шла в хлев, где раскладывала хлеб по четырем углам ("в наугольники"), вставала на середину хлева и просила "хозяина", который "поставил скотинку на место (на зиму): "Хозяюшко - батюшко, хозяюшка - матушка, ставлю я милова живота - скотинку на всю студеную зимку. Вы ее пойте и кормите, теплом обогревайте и спать мистечко давайте!" (Духовная культура Северного Белозерья. 1997. С. 125). Произносила эти слова три раза, кланялась в четыре угла, после чего, молча, раздавала по горсточке из дожиночного снопа каждому животному. Здесь, как и в случае срезания колосьев для дожиночного снопа, сохранялся запрет на разговор (Белозерье). Иногда последний сноп раздавался скоту в рукавицах, чтобы скот зимою не мерз (ярославск.). В некоторых местах (московск.) дожиночный сноп хранили в сусеке до посева; зерна с этого снопа примешивали к семенам, которыми производился первый весенний сев.

Обрядовые действия с дожиночным снопом близко связаны с обрядом "бороды" и катания/кувыркания по земле. Колосья, оставленные на "бороду" иногда срезались для вязания дожиночного снопа, который в некоторых северо-западных губерниях России также носил подобное название. Все ритуальные действия, производимые с последним снопом, были направлены на то, чтобы сохранить силу в самих колосьях, так как зернам дожиночного снопа придавалось особое значение - они должны были способствовать процветанию всего дома и хозяйства.