Книга Вещая (Голубиная Книга)

Этот заговор читают в виде защиты, так же когда отливают на воск.

Думаю что успешно его можно применять и когда делают смыв водой, отжиг огнем, окуривают дымом, и чистка и защита.

Перечитал Книгу Сию, эффект потрясающий. Раззевался до хруста челюстей.

Многие ранние работы Николая Константиновича Рериха были посвящены теме "Древняя Русь. Славяне". В этих картинах художник сумел приподнять завесу времени, перенеся зрителя на многие столетия назад - в землю далеких предков. Нередко сюжеты были почерпнуты из легенд, преданий и апокрифов.

Рериха всегда интересовала суть вечных вопросов мироздания. Символическое и космогоническое начало выразилось в творчестве художника очень рано. Уже в работах начала 1900-х годов он создал духовно напряженный, многозначный образ идеально-прекрасного славянского мира, навеянный мечтою о "золотом веке", что ярко проявилось в эскизах росписей и мозаик.
Его картина «Голубиная книга» иллюстрирует русский народный духовный стих с одноименным названием. В Голубиной книге идет речь о происхождении мира. Смысл легенды - философский, с позднейшими вариантами христианской мифологии. В ней сохранились отзвуки самых глубоких времен, доходящих до источника общего и для индийских Вед, и для русского фольклора. Недаром заветная книга, о которой пели сказители, именуется "голубиной", Голубиная книга - Деталь - Н.К. Рерихто есть "глубинной", что означает одновременно и "древняя" и "мудрая".

По легенде Святая книга упала на землю из грозовой тучи. Она была «и не малая, не великая: долины книга сороку сажень, поперечины двадсяти сажень». Сотни христиан от царей и князей до простого люду пришли посмотреть на книгу, но никто не отваживается дотронуться до нее. Только мудрейший царь Давид Евсеевич, приблизился к ней. Она раскрылась, открыв ему слово Божие. Затем и князь Володимир Володимирович подошел к книге и попросил царя Давида прочесть и объяснить Божьи деяния, чтобы понять, как сотворил он землю, прекрасное солнце, луну, звезды и прочее. Но мудрый царь ответил, что не может прочесть Святую книгу, потому что она слишком велика. Он не может удержать ее в руках или положить на аналой, но наизусть может прочесть слово Божье: «Земля начала быть по Божьей воле; Прекрасное солнце - лик нашего Господа Иисусу Христа; луна - Его грудь, а многочисленные звезды - его Божественное одеяние…».

Эпизод на картине представлен так, как легенда повествует о нем. Темная грозовая туча нависла над средневековым русским городом, перед собором лежит огромная открытая книга. Около нее стоит седобородый царь, и передает мудрость ее «православному народу», собравшемуся вокруг великой Книги.

«И голубиная книга с небес упала. И сокровище сверху пришло. И не сразу нашли мудрого для прочтения книги. И разные народы помнят об этих принесенных благовестях…» (Н.К. Рерих.)

По возможности буду заполнять тему.

, вовек!
Слава!

«Голубиная книга» практически неизвестна современному поколению. Хотя, в отдалённые от наших дней эпохи, она раскрывала перед своими слушателями тайное Знание о происхождении мира, природного и социального, о его сущности, о появлении в нём добра и зла, другими словами, содержала в себе «все мудрости повселенныя». Уникальность «Голубиной книги» заключается в том, что она единственная во всей русской литературе даёт внебиблейскую историю возникновения и целостную картину мира таким, каким видели его наши далёкие предки.



В ближайшее к нам время духовные стихи о «Голубиной книге» были впервые записаны в середине XVIII века, и с тех пор их многообразные варианты неоднократно записывались в крестьянской среде, у бродячих певцов – калик перехожих, в частности и в Карелии. Калики и «полубродячие» певцы продолжали свои странствия по Русскому Северу даже в 1920-е годы, по крайней мере до коллективизации. Об этом косвенно свидетельствует замечание о деревне Нигижме Пудожского района Республики Карелия из полевого дневника экспедиции 1940 г.: «…как калики, так и другие певцы принимались здесь в богатых домах. За кусок хлеба они исполняли былины и духовные стихи, которые охотно слушали» (Архив Карельского Научного Центра, колл. 145, №36). Сама же «Книга» до сих пор считается произведением весьма неясного и загадочного происхождения.



Прежде всего, необходимо остановиться на самом названии духовного стиха – «Голубиная книга». Дело в том, что в своём обычном, земном и профанном мире человек никак не мог узнать о происхождении Вселенной и о высших сакральных ценностях бытия. Это уникальной Знание о «всей мудрости повселенной» он мог почерпнуть только извне, из глубин «мировых вод», которые таинственным образом одновременно оказывались и неизмерной океанской пучиной, и высотой неба, и глубинами бессознательного в самом человеке. И в этом смысле «Голубиная книга» является высшим Знанием из иного, сверхъестественного мира об исходных и потому священных первоначалах Космоса и человеческого общества, являющегося его уменьшенным отражением.

Исходя из того, что истинная мудрость даже на языковом уровне связывается на Руси с глубиной (анализ всего русского фольклора указывает на это), а голубь с древнейших индоевропейских времён (времён человеческой общности) и до принятия христианства был явно негативным образом, символизировавшим гибель и смерть, можно с большой долей уверенности утверждать, что первоначально Книга о мудрости вселенского масштаба называлась не «Голубиной», а «Глубинной». С принятием христианства, которое властно претендовало на неограниченную духовную монополию и активно подкрепляло свои претензии тотальным уничтожением прежнего миропонимания, древнему Знанию, идущему из глубин тысячелетий, чтобы уцелеть и сохранить в глазах русского народа свой высочайший авторитет, было необходимо сменить название и замаскироваться под образы победившей иноземной религии.



Наложение христианского образа голубя на прежние представления, связанные с этой птицей, где она символизировала смерть, ещё более сблизило эти понятия, поскольку на Руси как с глубиной вод, так и с глубиной земли ассоциировались представления о «том свете» и загробном мире. Другими словами, «перекодировка» древних языческих понятий с помощью новых христианских символов происходила на основе совпадения поля смысловых значений, присущих как тому, так и другому слову. В данном случае, «перекодировка» существенно облегчалась созвучием слов «Голубь-Глубина», внешне напоминающим распространённое в русском языке явление пропажи-появления в корне гласного «о» (так называемое «полногласие»-«неполногласие»). Например, голова-глава, город-град…

Это причудливое сочетание языческого и христианского в самом названии духовного стиха прекрасно характеризует всю суть «Голубиной книги», в которой в действительности христианства содержится гораздо меньше, чем может показаться, на что постоянно указывали, в частности, иноземные наблюдатели. Краковский епископ Матвей в XII веке писал: «Народ же русский… Христа лишь по имени признаёт, а по сути отрицает… и таинства христианской церкви не разделяет» (из книги: Замалеев А.Ф., Зоц В.А. Мыслители Киевской Руси. – К., 1987. – Стр. 30). Кардинал же д'Эли заметил ещё более точно: «…язычество, поглотившее христианское вероучение» (там же, Стр. 31).



Но кардинальнейшее и важнейшее различие двух мировоззренческих эпох – языческой и христианской – заключается в следующем: если христианская книга (Библия) символизирует собой конец мира или апокалипсис, то языческая «Голубиная книга» символизирует его начало и закрепляет идею «вечного возвращения», а само раскрытие и изложение содержания духовных стихов о «Голубиной книге» как бы преодолевает угрозу, исходящую от книги Апокалипсиса.

На социальном уровне эта идея нашла своё четкое выражение в противостоянии Правды и Кривды. Сколько бы не торжествовала на Земле Кривда, однако в силу цикличности времени, обуславлимаемого движением небесных светил, торжество Кривды в принципе не может быть окончательным. Именно эта убеждённость в вечном торжестве Правды, несмотря на отдельные поражения, и составляет одну из наиболее сильных этических черт духовных стихов о «Голубиной книге».

Многочисленные свидетельства убеждают нас в том, что еще в глубочайшей древности индоевропейцы почитали Правду, неразрывно связанную с «вселенским законом», как один из основополагающих принципов всей своей жизни. Память об этом драгоценнейшем достоянии они свято хранили и после ухода со своей общей прародины и прихода на новые земли. О древности подобного представления говорит тот факт, что у славян оно нашло отражение даже на языковом уровне: окружающая их Вселенная, упорядоченный космос назывался ими миром, и этим же словом назывался сам социальный организм, мир-община, являвшийся подобием мира-Вселенной.



Все варианты стихов о «Голубиной книге» с большими или меньшими вариациями дают впечатляющую картину возникновения Вселенной из антропофорфного тела Первобожества, заменяемого впоследствии христианским богом. «Этот антропоморфизм устойчиво сохраняется в славянской традиции вплоть до позднего русского духовного стиха о «Голубиной книге», где весь космос описан как тело божества и восходит, по-видимому, к индоевропейской архаике», – из речи немецкого учёного Й.Херрамана на Международном симпозиуме по славянскому язычеству в Брюсселе (Петрухин В.Я. Язычество славян в свете междисциплинарных исследований. – М., 1985. – Стр. 246).



Нечего и говорить, что данный сюжет не имеет ничего общего с Библией, где бог существует вне материального мира и творит его своим словом, а отнюдь не «расчленением собственного тела». В связи с этим следует вспомнить, что бог богов языческих славян назывался Святовитом. О значении имени этого высшего божества житие святого Беннона говорит так: «Сванте значит на славянском языке святой, а вит переводится словом свет» (Гильфердинг А. Собрание сочинений. – СПб, 1874. – Т.4. Стр. 171). Таким образом, небесный бог богов, от которого произошли все остальные боги и вся Вселенная, буквально именовался «Святым светом». Другими словами, в духовных стихах о «Голубиной книге» совершенно конкретно проводится и сохраняется несмотря ни на что идея единого бога, бога богов древних славян, что представляло значительную угрозу для христианства, которое идею «единого бога» всегда объявляло своей монопольной собственностью.



Наряду с этим, была ещё более важная причина, представлявшая угрозу самим основам христианства. Поскольку весь мир, как земной, так и небесный, представлял собой отдельные части тела Первобога, он был божественного происхождения, святым в буквальном смысле этого слова. Зримым воплощением этой идеи было не только обожествление солнца и луны, но и объявление священными отдельных деревьев или рощ, источников, камней… Поскольку тело человека целиком произошло из элементов этого мира, небесного и земного, то вследствие этого и оно божественно по своей природе.

Первобог, разделяясь на отдельные элементы, порождал мир, а человек, соединяя в своём теле все разрозненные элементы Вселенной, оказывался подобием бога и плотью от плоти этого мира. Как между богом и природой, так и между человеком и природой (а через неё и с Первобогом) оказывалась неразрывная связь, в результате чего все три основополагающие части мироздания существовали в гармоничном единстве, взаимопроникая друг в друга. Подобная картина мира, зафиксированная в духовных стихах о «Голубиной книге», абсолютно противоречила всем основам христианского вероучения. Эта картина мира была истинна и, по своей сути, идентична миропониманию всех мировых древних культур, объединяющим в единое целое «макрокосмос» и «микрокосмос».



Если «вселенский закон» был недоступен непосредственному восприятию человека, то внешнюю историю его возникновения рассказывали нашим предкам духовные стихи о «Голубиной книге». Насколько можно судить, основы этого священного сказания начинают закладываться практически одновременно с возникновением человеческого мышления в связи с постановкой вопросов об окружающем мире. По объективным причинам точно определить этот момент невозможно, поскольку он может исчисляться сотнями тысяч лет. Однако, на основе имеющихся многочисленных данных, можно уверенно сказать, что окончательное сложение структуры священных текстов о «Голубиной книге» и целого ряда её сюжетов, уже зафиксировано в момент распада индоевропейской общности более пяти тысяч лет назад. Другими словами, духовные стихи о «Голубиной книге» были созданы много раньше египетских пирамид, и традиция их передачи из уст в уста в не меньшей степени, чем пирамиды, символизировала победу человеческого духа над временем.



Следует также упомянуть чрезвычайное известие болгарского писателя конца IX- начала X века Ч.Храбра: «Славяне, когда были язычниками, не имели письмен, но читали и гадали с помощью черт и резов» (из книги: Сказания о начале славянской письменности. – М., 1981. – Стр. 102). Списки Лаврентьевской, Савинской, Хилендарской летописей указывают также, что у древних славян, вместо слова «письмён», употреблялось «книг». Таким образом, славяне-язычники имели самобытную письменность (черты и резы), с помощью которой могли записывать и читать, что полностью подтверждается археологическими и иными данными, но не имели написанных ими книг. Тем не менее, весьма устойчивый образ «Голубиной книги», встречающийся почти во всех вариантах духовного стиха о ней, позволяет говорить о некоем древнем прототипе, существовавшем уже в языческий период, но не являвшимся книгой в традиционном понимании этого слова.



Различные варианты духовных стихов так или иначе связывают «Голубиную книгу» с камнем. Весьма примечательно, что со знаменитым Алатырь-камнем. Русские заговоры так рисуют внешний облик Алатыря: «И в том море-окияне есть белой камень Латырь, высота его шестьдесят сажён, долгота его шестьдесят сажён». Размеры «Голубиной книги» хоть и не такие гигантские, но также весьма внушительные и в целом вполне сопоставимы с Алатырём:



Велика книга голубиная!

Вдолину книга сорок локот,

поперёк книга тридцати локот,

в толщину книга десяти локот.



(Сборник русских духовных стихов, составленный В. Варенцовым – СПб, 1860. – Стр. 21)



Так, где же хранился этот священный камень, заключавший в себе вселенскую мудрость и давший самое первоначальное название книге – «Каменная книга», уже позже ставшей «Глубинной», а ещё позже «Голубиной»? Один сказитель говорил П.Безсонову, что сама «Голубиная книга» «бережётся в Старом Ерусалиме» (Безсонов П., «Калики перехожие». – М., 1861. – Вып. 2. С. 278).

Поскольку это место явно противопоставлялось собственно Иерусалиму, символизирующему собой «пуп земли», логично предположить, что под «Старым Ерусалимом» понимался старый сакральный центр мира. Почти во всех мифологических традициях «пуп земли» является наиболее сакральным местом, через которое проходит мировая ось, связывающая Землю с другими уровнями мироздания.

В христианстве «пупом земли» считалась гора Голгофа, на которой был распят Иисус Христос. Если для них было абсолютно естественно считать свой главный город «пупом мироздания», то для европейских народов, которым была навязана новая христианская религия, это представление было совершенно противоестественным. Тем не менее, восприятие Иерусалима как «пупа земли», на долгие века стало аксиомой для всего христианского мира, в том числе и для Руси.



Однако, в апокрифах, «вольных переложениях Библии», русских заговорах и былинах указывается на то, что образу христианской горы предшествовал образ священной горы славянского язычества, также символизирующий собой «центр Мира». Славянский образ «мировой горы» имел сакральное обозначение – «Святые горы», аналогом которой являлся образ индийской горы Меру. Гора Меру, мифологический образ которой сохранился до настоящего времени, по верованиям индусов находилась в центре Земли под Полярной звездой и была окружена мировым океаном.

Исходя из того, что священные тексты индийской «Махабхараты» и иранской «Авесты», свидетельства скифской и древнегреческой мифологии помещают прародину арьев-индоевропейцев в тех широтах, где полгода длится день и полгода ночь, высоко над головой постоянно находится Полярная звезда и Большая медведица, простирается замерзающее море и сверкает Полярное сияние, а главным географическим ориентиром этой прародины являются Священные горы, протянувшиеся с запада на восток и делящие реки на впадающие в Северное и Южное моря, возникает вполне закономерный вывод. Единственно возможной является идентификация древнейших гор славянского (как и всей индоевропейской общности) язычества с теми широтами севера Восточной Европы, которые включают в себя горные системы Приполярного Урала, Тиманского Кряжа и Северных Увалов.



Представления славянского мира и духовных стихов о «Голубиной книге» идентичны также относительно северной локализации Алатырь-камня. На это указывают, во-первых, название Балтийского (или Варяжского) моря в качестве «Латырь-моря», а во-вторых, географический ареал основного бытования этого образа в Восточной Европе, по сравнению с другими территориями.

Cакральная значимость Алатыря как «космического центра» объясняет и то, что к Камню «выпадает» сама «Голубиная книга». «Выпадает» – это символическое изображение «мудрости высшей, божественной», данной человеку посредством «вещего волхва» и занесённой «чертами и резами» на поверхности Камня. Поэтому, и дальнейшие представления о Камне как о границе между жизнью и смертью ещё более сближает его с глубинной мудростью, обрести которую возможно только в потустороннем мире. Таким образом, Алатырь камень – это алтарь, наивысшая сакральная точка, сокращенная модель Вселенной, где возможно даже «переустройство существующего порядка» при помощи «вселенского закона». Поэтому, самые мудрые из волхвов, знавшие истинные Знания, запечатленные на Камне, для новоявленной христианской религии были врагами номер один и всячески преследовались.



Материалы тех же духовных стихов о «Голубиной книге» не только однозначно свидетельствуют о наличии на Руси волхвов как самостоятельного сословия, но и говорят о том, что оно, в полном соответствии с индоевропейской традицией, занимало доминирующее положение в обществе, во всяком случае на севере страны.



Алатырь-камень, как мифологический, сакральный образ, обладающий невероятной магической силой, в многочисленных мифологических, священных источниках, напрямую связан с не менее легендарным островом Буян. Любопытно, но в священных традициях русских сказаний, остров Буян имел свой прообраз, который связывается с островами современного Белого моря, входящих в так называемый «архипелаг Кузова», в частности – острова Русский и Немецкий Кузова. Конечно, это их современные названия, поэтому главное в другом.



В ряде важнейших масонских источниках, как указывал Н.К.Рерих, посвятивший немало времени и сил изучению сакральной истории российского севера, символами образа Буяна выступали «Трезубец» и «Роза». Символ «Трезубец» – символ верховного бога, символизирующий единство трёх форм времени и трёх сфер мира — воды, земли, неба. Символ «Розы» – символ красоты, совершенства, мудрости, тайны, символизирующий образ мистического центра, сердца, рая. Данные символы выражают собой основные принципы мироздания и являются основополагающими в древних культурах многих народов.

Так вот, остров «Немецкий Кузов», даже своей географической формой, напоминает «трезубец», а остров «Русский Кузов» – огромную «каменную розу». На «Русском Кузове» чётко просматриваются семь скальных «лепестков», а между «лепестками» находятся уникальные археологические «артефакты», которые специалисты Русского географического общества связывают с «гиперборейским прошлым» Русского Севера. Более того, во всех готских храмах, построенных в Европе, изображенные на полу символы «Розы», ориентированы строго на конкретное место Белого моря – «Русский и Немецкий Кузова». Самый известный готский храм Сан-Сюльпис на острове Сен-Луи во Франции сам имеет форму «семилепестковой розы».

Сюда же можно отнести и недавно опубликованные материалы древнейших былин из родовой клади Голяковых, прямо свидетельствующие о гибели «Ирия рая» – комфортной среды обитания, существовавшей на побережье Белого моря в один из крупных межстадиалов Валдайского оледенения пятьдесят тысяч лет назад. Память о «райской прародине» сохранилась во множестве древних славянских легенд. «Ирий рай» – островная (Соловецкая) земля легендарного Беловодья русских преданий, даже стал причиной появления особого религиозного течения в старообрядчестве – «Беловодской иерархии». Ещё во второй половине позапрошлого века Беловодье являлось мистической целью староверов, что объясняет многие загадки, связанные с центральным местом Карелии в духовном движении старообрядцев. Ведь и «Гандвик» – одно из древнейших названий Белого моря, дошедших до нас от картографов средневековья – обозначает «Море Вещуний», «Море Предсказателей».



Мощнейшие сакральные центры древнего Севера, символизируемые ныне тремя Храмами «Преображения» – Валаамским, Соловецким и Кижским – до сих пор хранят на территории этого символического «треугольника» величайшую святыню русской духовной истории – «Каменную книгу», в сакральных знаках которой отразилась истинная история и культура русского народа. Недаром, северные старцы-богомольцы предсказывали, что именно через эти места начнётся очищение России. Именно здесь «сгущается благодать», становясь явной для чутких сердец. Здесь душа Русского Севера, средоточие его гармоний.

1.http://www.rusland.spb.ru/sl_1_4.htm
2.https://www.booksite.ru/fulltext/gol/ubi/nay/akn/iga/

Vitoria пишет:

1.http://www.rusland.spb.ru/sl_1_4.htm
2.https://www.booksite.ru/fulltext/gol/ubi/nay/akn/iga/

Часть примечания из первой ссылки.

"Несколько слов об особенностях фольклорных текстов. Уже первые собиратели старин и стихов отмечали, что сказителю неизвестен «точный текст» старины – он воссоздается в процессе пения, «...в памяти хранится только общий остов, так, что всякий раз, как сказитель поет былину, он ее тут же сочиняет...». Произведение строится из словесных формул и тем (по определению эпосоведов) – мы будем называть их на старый греческий манер «эпизодами», и, наконец, из сюжета. Есть и мелодия – она организует словесный текст в процессе его создания. Как создается текст может дать понять только сам сказитель: «Я пою, а в нутре как бы не то делается, когда молча либо сижу. Подымается во мне словно дух какой и ходит по нутру-то моему. Одни слова пропою, а перед духом-то моим новые встают, и как-то тянут вперед и так-то дрожь во мне во всем делается. Лют я петь, лют тогда бываю, запою и по-другому заживу, и ничего больше не чую. И благодарю Бога за то, что не забыл он и про тебя, не покинул, а дал тебе такой вольный дух и память». Восприятие тоже должно быть адекватным. Читая текст с листа, мы воспринимаем лишь его «литературную тень». Между тем, традиционное исполнение – это совместный процесс, совместная медитация, если угодно, сказителя и слушателя. Для того, чтобы у читателя «заходил дух по нутру» необходимо иметь опыт общения с традиционными текстами и, как минимум, любовь к ним.

Такой способ создания, воспроизведения и передачи характерен не только для эпоса, но и для всей традиционной культуры. Подобным образом строилось и древнерусское искусство: иконопись, пение, литература. Древние летописи, жития, поучения и даже переводные книги, обусловленные традиционным сознанием своих творцов, устной традицией сказаний, проповедей, речей, рождались и жили по тем же законам, что и духовные стихи и былины.

Голубиная книга стоит особняком среди прочих духовных стихов. Она одновременно и эпос и драма. Обычно стихи – это притчи, т.е. диалогические действия, по сути – драмы. Часто они идут по канве жития или апокрифа-первоисточника и собственно мифы возникают в них лишь попутно. Голубиная книга удивительным образом сплетена из христианских и дохристианских мифов."

Первые два текста Голубиной Книги годятся для магической работы, по тому что имеют заговорную структуру. Остальные я бы не рискнул использовать, они в теме скорее для ознакомления и возможно кто то переложит при желании на заговор. Так как христианского "заговора" тут нет. Образец есть))).