Семик (Зелёные святки)

Седьмой четверг после Пасхи

1. Праздник за три дня до Троицы. Открывал комплекс Троицких празднеств, знаменовал окончание весны и предвестие лета. С принятием христианства языческий семик был приурочен к Троице, но продолжал древние обряды и верования.
2. Украшенная троицкая березка или антропоморфное чучело, с которым молодежь обходила дома в семик.



Семик (Зеленые Святки)
Семик (Зеленые Святки, Русалка (новг., вологод.), Четверток, Тюлпа) - праздник весенне-летнего календарного периода; отмечается на 7 четверг после Пасхи, за три дня до Троицы; открывает обрядовый комплекс троицко-семицкого празднества. Распространен в России повсеместно.

Семик считается языческой основой праздника, приходящегося на седьмую неделю Пасхи. Предположительно, в древности он входил в единый весенний праздничный цикл, начинала который Масленица, и был его завершением. Представление о взаимосвязи двух праздников нашло отражение в фольклоре: в речевых оборотах и пословицах указывается на особые, даже родственные, отношения мифологизированных образов Семика и Масленицы: "Честь ей и хвала, что она (Масляна) Семика в гости звала" (Даль. Т. 4. С. 170), "Звал-позвал честной Семик широку Масленицу к себе в гости на двор" (Обрядовая поэзия. 1989. № 255), "Ей-то (Масленице) Семик бьет челом, в одних портяночках, без лапоток…кланяется, зовет во тесовый терем, за дубовый стол, к зелену вину" (Некрылова А.Ф. 1989. С. 437), "Собирайтесь-ко, не обрящем ли, где честну Масленицу, Семикову родню, да племянницу" (Бернштам Т.А. 1993. С.52-53). Некоторые обрядовые песни исполнялись только два раза в год - на Масленицу и в Семик; среди них песня о "непряхе", поставившей "кросна - девятую весну", в которых прорастает трава и заводятся куры. Так же как и Масленица, Семик представлял календарный период, маркирующий пограничное состояние природы - окончание весны, предвестие лета. Семицкий обрядовый комплекс был пронизан переходной символикой, а основная функциональная роль в нем отводилась молодежи, социальный статус которой также определялся как переходный; подобное состояние молодежи, особенно девушек, сопоставимо с состоянием природы поздней весной - природы расцветающей, но еще не плодоносящей.

С принятием христианства Семику, как и другим языческим празднествам, стала соответствовать одна из церковных знаменательных дат - Троица; при этом древние традиции, определяющие языческий характер праздника, сохранились. В протоколе заседания Святейшего Правительствующего Синода от 13 мая 1741 года сообщалось, что "во многих благочестия Российского местах, вместо подобающего христианам благовеинства, различная некая безобразия, безчиния и суеверия чинятся, имянно же оные суть следующия от всемирно торжественнаго живоноснаго Христова Воскресения дне седмые седмицы в четверток иже пред неделею Сошествия Святаго Духа, завивают березки венками и обвязывают оные, как чаятельно, с некиим суеверным упованием и между тем чинят пиршествы, скачки и пляски мужие же и жены, а особливо в великоторжественный Сошествия Святаго Духа день…" (Цит. по: Живая Старина, 1890. Отд. 2. С. 34). В целом со временем значение Семика как одного из главных весенне-летних праздников уменьшилось, особенно по сравнению с Троицей. Тем не менее празднование Семика сохранялось, это связано прежде всего с тем, что в календарной обрядности Семик и Троица образуют единый праздничный цикл, в рамки которого укладывался ряд обрядовых действий, причем на Семик приходились их начальные фазы, а на Троицу - завершающие. Иногда Семик выступал как подготовительный этап для празднования Троицы. Так, во многих метах именно в Семик собирали продукты для ритуальной трапезы, тогда как сама трапеза и приготовление блюд для нее происходили в Троицу.

Праздник Семик был посвящен началу расцвета природных сил; он отмечался в период зеленения растительности, созревания ржи; с ним связывали новый этап сельскохозяйственных работ - посев ячменя (в некоторых местах его предпочитали сеять или в Семик или в троицкую субботу), льна, конопли, посадку овощей. Обряды, приуроченные к этому времени, были направлены на стимуляцию роста плодов земли и охрану их от неблагоприятных воздействий. Крестьяне совершали различные ритуальные действия с зеленью, обходы полей, величание ржи (см. Троицкая березка, Завивание берез, Троицкий венок, Троицкая зелень, Вождение колоска), обращались за помощью к предкам (см. Троицкая суббота). Свойственная земледельческим традициям, идея воскресения-умирания божества растительности проявлялась в ритуалах "похороны"-"проводы" (Всесвятская неделя). Важное значение в аграрной магии придавалось гуляниям молодежи в полях с непременной обрядовой трапезой, главным блюдом которой были яйца или яичницы, сделанные "на урожай". О магической роли хождения в посевы девушек и молодок говорится в семицких песнях (Троицкая березка). В целом особое значение, женского компонента в земледельческих обрядах связано с мифологическим представлением о женской природе земли. В ряд молодежный развлечений входили круговые игры с мотивами сеяния, роста, созревания (Мак, Просо, Лен); наиболее популярные в это время песни с любовно-эротической тематикой в данной обрядовой ситуации могли рассматриваться как заклинание на урожай.

Составляя часть аграрно-магического действия, ритуальное объединение девушек, а часто и молодок, во время праздничных шествий, гуляний, кумления, качания на качелях, катания яиц, вождения хороводов имело и некоторое специфическое значение, отражающее, возможно, более древние представления. Согласно им, девушки и молодки принадлежали к одной половозрастной группе, социальный статус которой определялся их физиологическим состоянием перехода от девичества к материнству. Обряд был призван манифестировать девичью силу, "пик девичьей зрелости", и готовность к браку и рождению детей. Впервые в нем принимали участие девушки-подростки, достигшие этого возрастного периода, что характеризовало их как полноправных членов молодежного коллектива. Инициационный характер проявлялся, например, в семицких играх и хороводах с прядильно-ткацкой символикой. Так, в Красноуфимском у. Пермской губ. отдельные фигуры девичьего хоровода носили название процессов ткачества: навивать, сновать, кишку снимать (кишка - основа для холста, снятая со сновалок), надевать, ткать. Участие в нем символизировало причастность молодой девушки к миру важнейших женских занятий, ее владение ими, что являлось важнейшим критерием качественной характеристики любой крестьянки. В результате за Семиком закрепилось название девичьего праздника: "Четверг перед днем св. Троицы … почитается девушками как исключительно их праздник… "Мужики" в этот день бывают заняты работой" (Макаренко А.А. 1993. С. 110).

Отличительной чертой Семика было поминовение "заложных", к которым причисляли умерших "не-своей" смертью (скоропостижной, насильственной). Народная точка зрения, по вопросу принадлежности к этому разряду покойников, совпадала с церковной, выраженной в церковном каноне: это те покойники "иже покры вода и брань пожара, трус же яже объят и убийцы убиша, и огонь попали; внезапну восхищенные, попаляемые от молний, измерзшие сразом и всякой раною" (Зеленин Д.К. 1916. С. 1), т.е. самоубийцы, опойцы (умершие от пьянства), умершие без покаяния, проклятые родителями, казненные преступники, колдуны, имевшие дело с нечистой силой, а также иноверцы. По христианской традиции их не отпевали по смерти в храмах, погребали без церковного благословения и лишали обычного поминовения. Заложные покойники относились к той категории умерших, чей энергетический потенциал не был израсходован при жизни. Опасность, исходившая от них заключалась в том, что эта неиспользованная жизненная сила, "действуя уже из области смерти, "берет душу" у живых, как сама смерть", "ведет за собой в могилу" (Седакова О.А. 1990. С. 55). В народных представлениях, заложные нередко становились существами демонического мира: они или сами обладали свойствами нечисти, или находились, согласно быличкам, в услужении у разных представителей нечистой силы. Им приписывалась возможность управлять различными природными стихиями: дождем, громом, градом и т.п. Пермская примета гласит: "Мало бывает тепла до Семика; когда же покойников обмоет, тогда уж не бывает холода" (Зеленин Д.К. 1916. С. 100).

Семик являлся единственным днем в году, когда наступала "отрада" душам заложных покойников.

В локальных традициях сроки Семика как поминального праздника могли варьировать в рамках семицкой недели - седьмой недели по Пасхе. В Тульской губ. удавленников и утопленников поминали во вторник; праздник поминовения называли здесь "задушными поминками". В Жиздринском у. Калужской губ. самоубийц и иноверцев позволялось поминать только в троицкую субботу, известную здесь под названием духовской; в этот день, считали местные крестьяне, "самые великие грешники отдыхают от адских мучений" (АРЭМ. Ф.7. Оп. 1. № 495). В некоторых местах перемещение сроков Семика обуславливалось распределением дней недели между разными общинами (городскими, деревенскими) и сословиями для совершения отдельного поминовения. Например, в селе Кайском Слободского у. Вятской губ. в четверг поминали крестьяне, а в субботу - мещане, отсюда и название "мещанский Семик". Об обязательном праздновании Семицких поминок говорится в народных преданиях С.-Петербургской губ.: не отмеченное должным образом поминовение местных заложных - панов повлекло за собой неурожай овса, что было приписано "мщению панов".

Семицкое поминовение совершалось в доме, на кладбище, в часовнях, на местах боев и массовых погребений, сопровождалось обычно веселыми гуляньями; оно носило характер индивидуального и коллективного действия. В Уржумском у. Вятской губ. тяжело заболевший человек давал обет в случае выздоровления помянуть заложных. Для этого накануне Семика "заветнувшиеся" ходили по домам и собирали как милостыню муку, из которой готовили ритуальные блюда - блины и булки. Их несли на кладбище и раскладывали на рогожках по могилам. В Тульской губ., поминая удавившихся и утопившихся родственников, на их могилы приносили блины, вино, красное яйцо, которое разбивали тут же за упокой души. По обычаю часть блинов оставляли русалке: "Русалочка царица, красная девица, не загуби душки, не дай удавиться! А мы тебе кланяемся". (Зеленин Д.К. 1916. С. 102). В ряде мест в каждой крестьянской семье для поминовения утопленников, удавленников и людей, скончавшихся скоропостижно, в Семик красили яйца (иркутск.). На реке Печоре (архангельск.) соблюдался "древний обычай - в седьмой четверг по Пасхе поминать в домах запившихся и удавившихся родителей и родственников", раздавая милостыню нуждающимся (Зеленин Д.К. 1916. С.103). Поминовения совершали на месте древних сражений, где, по преданию, были захоронены останки воинов. В Роксе Лодейнопольского у. С.-Петербургской губ. в Семик поминали "панов", в которых видели убитых в смутное время поляков; в их честь в роще у часовни варили и ели кисель, отсюда второе название праздника - "киселев день". В одной из вятских часовен хранились кости погибших черемис (марийцев), в Семик при стечении народа из окрестных деревень над ними совершалась поминальная служба; кости при этом использовали в качестве лечебного средства. В городе Котельниче Вятской губ. местные жители собирались над могилой воинов, "падших в сече с новгородскими выходцами" (Зеленин Д.К. 1916. С.103). Во время "вселенской панихиды", совершавшейся над могилой, крестьяне кидали на нее яйца и деньги, а после службы бросались печеными яйцами друг в друга.

Вселенские панихиды в Семик проходили также на местах массовых погребений: у общих могил, на старых "многогробишных" кладбищах, или там, где, по мнению местных жителей, они находились. При поминовении молились: "Помяни, Господи, убиенных рабов своих, и от неизвестной смерти умерших, их же имена Ты Сам, Господи, веси, иже зде лежащих и повсюду православных христиан" (нижегородск., Зеленин Д.К. 1916. С. 99), оставляли на земле яйца и деньги, раздавали милостыню нищим. Здесь же или поблизости после панихиды обычно устраивали праздничные гуляния, сопровождавшиеся "дурачествами и беспутствами", ярмарки, на которых в Вятской губ. продавали, главным образом, свистульки и детские игрушки. Для вятского празднования характерны игра на свистящих инструментах - дудках, пищалях и пр., детские катания глиняных "шарышей" (шары).

Традиция ритуального поминовения на местах общественных захоронений сохранилась со времен существования так называемых убогих домов, известных в России издавна. В них свозили погибших от эпидемий и умерших "несчастными и внезапными смертями - удавленников, утопленников, замерзших, вообще самоубийц и умиравших одночасно на дорогах и на полях" (Зеленин Д.К. 1916. С. 60). Один раз в году, в Семик, сюда стекался народ, чтобы совершить обряд захоронения, для погребения приносили гробы, одежду, саваны, для поминовения каноны, кутью, яйца, свечи; священники служили общую панихиду, совершали крестный ход. В 17-м веке при семицких погребениях в Москве всегда присутствовали царь и патриарх.

2. "Семик" - украшенная троицкая березка (владим.), березовая ветвь, антропоморфное чучело с мужскими признаками, в основе которого нередко была березка, ряженный. "Семика"-мужчину обычно сопровождал персонаж женского пола - Семичиха. С "Семиком" молодежь или только девушки обычно обходили поля, деревни, дома, он являлся непосредственным участником молодежных обрядовых игр; функционально чучело "Семика" заменяло троицкую березку. В Васильевском у. Нижегородской губ. чучела Семика, наряженного в красную рубаху, и Семичихи, - в сарафане, в четверг утром выносили в поле, устанавливали и устраивали возле них трапезу, пляски; в ходе обрядового действия его участники - парни и девушки по очереди целовали чучела и друг друга. На ночь Семика и Семичиху оставляли в поле, а возвращаясь утром, спрашивали: "Как вы ночку провели, молодица с молодцом?" (Соколова В.К. 1979. С. 205). Увенчав головы чучел сплетенными накануне венками (Троицкий венок), несли их к реке, разоряли и бросали в воду. В Буинском у. Симбирской губ. "Семика" изображала ряженная в мужского платье девушка, выбранная из круга сверстниц по жребию. Она возглавляла праздничное девичье шествие вокруг деревни, обозначенное формулой "Троица на улице, Семик по задам" (Максимов С.В. 1993. С. 463). В Вязниковском у. Владимирской губ. "Семиком" также одевалась девушка, - наряд состоял из рваной мужской рубахи и приделанного к спине горба, а "Семичихой" - молодой парнишка-подросток, ряженный в женское платье, со старым ведром и палкой в руках. Во главе ватаги детей и подростков Семик и Семичиха обходили дома односельчан, выпрашивали муку, яйца, крупу, масло, сметану, сахар и пр., приговаривая: "Подайте, на Семичка два яичка" (Земцовский И.И. 1973. С. 42). На улице били палкой в ведро, помелом разгоняли любопытных, под окнами домов пели:
"Семик честной, Семик ладужный,
Послал за винцом, на нем семь одеж,
Все шелковые, полушелковые,
Семику да Семичихе - яичко!
Семик баню продает,
Семичиха не дает;
Стряпала, стряпала
В тесто ложки прятала!"
(Соколова В. К. 1979. С.204).